Все события документальны и произошли с автором.

Я решила полюбить людей. Просто потому что другого выхода нет. Ненависть вредит пищеварению, если конечно не давать ей выхода. Но убийство перед обедом может спровоцировать неприятности за ужином. Короче решила начать любить.

Для начала я серьёзно проспала на работу. Открыв глаза, я долго следила за беспечным кружением пылинок в столбе солнечного света. Полноценный сон и неторопливое пробуждение позволяют телу настроится на любовный лад.

На улице был мороз. Лёгкие льдистые облака свешивали свои курчавые белые хоботы в заводские трубы. Как будто пили что-то оттуда. «Примёрзли, небось, уже к этим трубам» — пожалела я облачка. И тут же похвалила себя за первое проявление любви. Конечно, в электричке было тесно. Большая женская грудь давила мне на горло, тысячи боков и локтей мучительно лезли под рёбра. Чья-то рука с интересом ощупывала мою попу. Кругленький дядя с отвисшими щеками лез ко мне в сумку и отчаянно вонял потом. Я попыталась полюбить здесь что-то. Это было нелегко. Я подумала о пищеварении и повнимательнее вгляделась в человеческое тесто — слепленные в кучу носы, брови, щёки. Преобладали прыщи, рыхлые красные носы и сиреневая помада. Над помадой порхали русые пушистые ресницы. «Красиво», – подумала я, – и почувствовала, как осторожно ступая мягкими лапками по моему желудку прошлась Любовь.

Тут же я увидела, что тётенька с пушистыми ресницами держит над головой авоську с капустой. Капуста была тёмно-бордовая, с глянцевыми боками, она таинственно поблескивала в сумраке. «Очень красиво!» — решила я. И Любовь обернула свой нежный хвостик вокруг моей печени. Но тут двери за моей спиной открылись, большая женская грудь, упираясь в мой подбородок, вынесла меня на платформу. «Встала! Не пройти не проехать! Зассыха!» — объяснила свой поступок грудь.

Я села на лавку и стала ждать следующей электрички. Провода были в изморози, и рельсы блестели от солнца. «Любовь чувствуется во всём!» – Сказала я себе как можно убедительнее. Рядом со мной на лавке сидел лохматый мужчина в розовой женской куртке. Я тепло улыбнулась ему. Мужчина тоже ответил мне улыбкой и вытащил из кармана пистолет. Потом улыбнулся ещё шире и, не удержавшись, поделился: «Правда, я здорово придумал?!» «Что?» — вежливо спросила я. «Зятя своего замочить! – сказал он. – Гад — свет в туалете не выключает! За неделю по три лампочки перегорает». Лицо его сияло радостью, а в уголках глаз, без сомнения, сидела она – Любовь. Но тут пришла моя электричка, и мы не смогли как следует поговорить.

В электричке мне удалось сесть. И я снова почувствовала, как Любовь трётся бархатным ухом о позвоночник. Напротив меня сидела женщина с большой матерчатой сумкой и читала библию, рядом с ней расположилась девушка с длинной толстой косой. На руках она держала коробку. Она была перевязана на манер торта пучком волос. В коробке были дырочки. Сквозь них не меня затравленно глядел рыжий котёнок. Я начала думать о котёнке и даже почувствовала, как Любовь во мне выпрямляется во весь рост. Но тут тётенька с сумкой спросила меня интеллигентным шепотом: «Вы не знаете, где лучше свиней покупать?»

«Не знаю!» — искренне сказала я. «Свинью можно держать на балконе» — посоветовала девушка с котёнком. «Или в ванной» — заметила я.

В метро тоже было тесно. Но мы стояли рядом с одной беременной девушкой и я принялась с любовью думать о детях. Девушка была очень вежливой и поэтому спросила дяденьку, который сидел перед ней: «Я вам не мешаю?» Дяденька пошевелил носом, но не ответил. Мы проехали две остановки. Дяденька всё сидел, а мы стояли. «Можете ноги мне на живот положить, чтоб удобней было!» — опять обратилась девушка к дяденьке.

И тут я услышала нежный шёпот на ухо:

«Любовь нечаянно нагрянет,
Когда её совсем не ждёшь
Котлеты запах источает
Когда в костёр её кладёшь!»

Я скосила глаза. Шёпот исходил от маленького старичка в красной кепке. Он улыбнулся мне и продолжил:

«Для Любви кровавые утехи —
Совершенно не помехи».

«Это я сам сочинил! Нравиться?» – добавил он в прозе. Я хотела сказать: «Как щас дам больно!» Но вспомнила про пищеварение и сдержалась.

На работе думать про Любовь совсем не было никакой возможности. К тому же я освободилась поздно. В метро было пустынно. Напротив меня сидела белоногая девушка. Даже сквозь колготки было видно, какие у неё кругленькие, мяконькие, пухленькие коленки. «Как булочки» – подумала я и пожалела, что не обедала. Тут же я вспомнила о Любви и огляделась. В центре вагона стояла старуха. У неё были густые белые распущенные волосы, чёрная обтягивающая мини юбка оголяла сухие, тощие ноги. Я почувствовала, как ужас снежным налётом покрывает меня изнутри. Под коленками у неё висела кожа. Она смотрела на меня. У неё были такие тёмные глаза, что в них невозможно было разглядеть зрачки. Она смотрела на меня без выражения. И вдруг она подмигнула мне…

Я ехала в пустой электричке. Мимо проносилась морозная ночь, мелькали жёлтые фонари, искрящейся темнотой электричку заглатывал лес, и бледные звёзды дышали холодом. Я думала о том, что это Сказачно. И Любовь красным уголёчком зажглась под сердцем.

В дальнем углу вагона мирно клевал носом дедушка с пушистой бородой. На остановке в вагон вошли сразу четверо милиционеров. Румяные, с блестящими глазами. Они принялись будить дедушку и призывно замахали мне руками: «Иди сюда! Понятой будешь!» Я подошла. «Что в сумке?» — строго спросили они дедушку. У него был небольшой мятый пакет, на нём был изображён белый котёнок на розовом клубке шерсти.

– Селёдка, — ответил дедушка, сонно моргая глазами.

— Показывай!

Дедушка подал милиционеру пакет. Из него достали что-то завёрнутое в газету. Милиционер осторожно развернул её. Это был громадный самодельный тесак. Дедушка сделал его из пилы. Передние зубцы были стёсаны – конец был остро заточен. Ручку он для удобства обмотал верёвкой. Верёвка лоснилась. Видимо дедушка часто держался за ручку. На лезвии жёлтым пятном растёкся свет тусклой лампочки. За окном слепящей цепочкой побежали фонари. «Волшебно, — думала я – волшебно…»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>